Данное направление индийского учения более чем уместно считать даже не синдромом, а, прямо-таки, страстью к обездвиженности, причём, ещё и в немыслимо неудобных, местами, так и вовсе шокирующих одним лишь своим видом позах. Если проанализировать данную тенденцию, то ли тренинга, то ли медитации, то ли около судорожной прострации, то становится понятно, что нация, ну или просто группа лиц, которая культивирует данный тренд загадочного ступора, несомненно, никогда не сможет стать развитой, стало быть, выйти на путь построения жизнеспособного общества. Хотя бы потому, что дабы выйти, надо идти, ну, а такого сторонники йоги позволить себе даже в мыслях не могут.
Философия замирания, выдаваемая за высший уровень жизни понимания.
Вследствие чего, не приходится удивляться тому, что Индия, несмотря на многочисленность её населения, где-то такую же большую, как и в неподалёку распложенном Китае, гремящем на весь мир своими трудовыми достижениями, почти никак не может тронуться с места в направлении прикладной индустриализации. По поводу чего само собой приходит лишь одно очень простое объяснение: её постоянно клинит в различных йоговских позициях, приверженность обыденной погружённости в которые, как раз и порождает сильно заметный, повсюду распространённый синдром обездвиженности, веками царящий в этом государстве. Особо плохо в отношении всего этого то, что речь ведь идёт не о какой-то там очень популярной в народе гимнастике, а о самой почитаемой в индийском обществе философии, на практике ничего не предлагающей, кроме как стареть и дряхлеть, придавая телу различные статичные положения.
Ко всему, ещё и пытаясь выдавать любые такие воплощения заторможенности за проявления просветления, то есть, не за какие-то там проблески разума, а за некие откровения господни, переживание которых, с какой-то нелепой стати, якобы обосновано приводит к тому, что обо всём остальном любому такому просветлённому больше думать не надо. Как при такой сугубо прикладной религии, замаскированной под некую мистически лечебную физкультуру, имеющей массу сторонников, не впасть, причём всем социумом, в хроническую, беспробудную депрессию? Ведь следование ей – это неизбежное приобретение синдрома обездвиженности, ну а достижение в ней хоть как-то высокого уровня – это и вовсе ступор.
При этом, грешить на одну лишь йогу, как на причину чуть ли не всех бед индийского общества, конечно же, не стоит. Ибо каждый народ выбирает то, что ближе всего его внутренним, результирующим в нём страстям. А значит, многим индийцам банально нравится идея превращения друг друга в живую недвижимость, даже не хочется думать, насколько по ходу дела непристойно эксплуатируемую, которую они веками практикуют в своём социуме. С учётом того, что центральное место в их культуре занимает форменное безумие сексуального безобразия, выдаваемого за некое, типа, нормальное половое разнообразие, становится понятно, что им стабильно есть чем и с кем заняться, дабы больше ни о чём не думать, ни к чему не стремиться, ничем не заниматься.